Нажимая на кнопку «Зарегистрироваться», вы подтверждаете свое согласие с условиями предоставления услуг
Трагедии в Бабьем Яру 81 год
Там было убито около 100 000 человек
Это произошло в овраге Бабий Яр на окраине Киева.
В довоенном Киеве жило 224 000 евреев, то есть 26,5% населения города. Более трех четвертей евреев Киева сумело покинуть его до того, как 19 сентября 1941 года в него вошли немцы.
28 сентября на улицах Киева был расклеен приказ: на следующий день в 8 утра всем евреям города собраться на углу улиц Мельника и Дегтяревской; за неявку немцы угрожали расстрелом.
Наутро 29 сентября собравшихся евреев повели по улице Мельника. Сначала шли свободно; однако на перекрестке улиц Мельника и Пугачева людей поджидали эсэсовцы с автоматами и местные полицаи, они брали их под конвой и обратно уже не пускали.
В конце пути несчастные люди оказывались на широкой площадке, отделенной от оврага, носящего название Бабий Яр, недавно сооруженной земляной насыпью; самого оврага им не было видно. Площадка была оцеплена украинской полицией. Здесь всем приказывали быстро раздеться и так же быстро бежать через узкие проходы, проделанные в насыпи. Все приказы сопровождались избиениями. Пробежав такой коридор — а остановиться было невозможно, потому что сзади напирали другие, — человек оказывался на уступе, сделанном на склоне оврага. На противоположном склоне стояли пулеметы, из них косили очередями людей, появлявшихся из проходов в насыпи. Убитые, раненые и просто оглушенные люди падали на дно оврага, пишет Яд Вашем.
С 28 по 29 сентября 1941 года немцы уничтожили 34 000 евреев Киева вдобавок к расстрелянным в первые дни оккупации города. После этого массового убийства овраг Бабий Яр служил местом уничтожения в течение двух лет. В этом месте немцы, находящиеся в Киеве, казнили десятки тысяч людей, как евреев, так и неевреев. Также в Бабьем Яру были убиты пациенты местной психиатрической больницы, цыгане-рома, советские военнопленные, гражданские лица.
По оценкам, в Бабьем Яру было убито около 100 000 человек — как евреев, так и неевреев.
В 1961 году поэт Евгений Евтушенко пишет поэму «Бабий Яр». На основе этой поэмы композитор Дмитрий Шостакович сочинил симфонию. Поэма была переведена на 72 языка и сделала Евтушенко всемирно известным.
Бабий Яр
Над Бабьим Яром памятников нет.
Крутой обрыв, как грубое надгробье.
Мне страшно.
Мне сегодня столько лет,
как самому еврейскому народу.
Мне кажется сейчас —
я иудей.
Вот я бреду по древнему Египту.
А вот я, на кресте распятый, гибну,
и до сих пор на мне — следы гвоздей.
Мне кажется, что Дрейфус —
это я.
Мещанство —
мой доносчик и судья.
Я за решеткой.
Я попал в кольцо.
Затравленный,
оплеванный,
оболганный.
И дамочки с брюссельскими оборками,
визжа, зонтами тычут мне в лицо.
Мне кажется —
я мальчик в Белостоке.
Кровь льется, растекаясь по полам.
Бесчинствуют вожди трактирной стойки
и пахнут водкой с луком пополам.
Я, сапогом отброшенный, бессилен.
Напрасно я погромщиков молю.
Под гогот:
«Бей жидов, спасай Россию!» —
насилует лабазник мать мою.
О, русский мой народ!
Я знаю —
ты
По сущности интернационален.
Но часто те, чьи руки нечисты,
твоим чистейшим именем бряцали.
Я знаю доброту твоей земли.
Как подло,
что, и жилочкой не дрогнув,
антисемиты пышно нарекли
себя «Союзом русского народа»!
Мне кажется,
я — это Анна Франк,
прозрачная,
как веточка в апреле.
И я люблю.
И мне не надо фраз.
Мне надо,
чтоб друг в друга мы смотрели.
Как мало можно видеть,
обонять!
Нельзя нам листьев
и нельзя нам неба.
Но можно очень много —
это нежно
друг друга в темной комнате обнять.
Сюда идут?
Не бойся, это гулы
самой весны —
она сюда идет.
Иди ко мне.
Дай мне скорее губы.
Ломают дверь?
Нет — это ледоход…
Над Бабьим Яром шелест диких трав.
Деревья смотрят грозно,
по-судейски.
Все молча здесь кричит,
и, шапку сняв,
я чувствую,
как медленно седею.
И сам я,
как сплошной беззвучный крик,
над тысячами тысяч погребенных.
Я —
каждый здесь расстрелянный старик.
Я —
каждый здесь расстрелянный ребенок.
Ничто во мне
про это не забудет!
«Интернационал»
пусть прогремит,
когда навеки похоронен будет
последний на земле антисемит.
Еврейской крови нет в крови моей.
Но ненавистен злобой заскорузлой
я всем антисемитам,
как еврей,
и потому —
я настоящий русский!
1961 г.