Евгений Коган: я объяснял израильтянам, как инвестировать

— Евгений, что такое классическая еврейская семья в вашем понимании? Это, наверное, не только пятый пункт в паспорте гражданина СССР, где была указана национальность? 

— Это папа с мамой, которые по вечерам обсуждают, что произошло на работе, а ты жадно ловишь все новости. Это нормальная библиотека, в которой было абсолютно все, что могла достать моя предприимчивая мама. Если выходило какое-то новенькое собрание сочинений, оно у нас тут же появлялось. Мама ничего не могла пропустить! Классическая еврейская семья — это еще и бабушка, караулящая под дверью, пока ты с ненавистью разучиваешь гаммы на пианино, и говорящая тебе: «Ты должен стать лучше всех на пять голов, если не хочешь быть хуже них! Учись, если не хочешь стать дворником!»  Правда, меня не приходилось заставлять — я и сам хотел учиться.   

— В вашей семье соблюдались какие-то еврейские традиции?

— Может быть, я когда-нибудь напишу книгу о своем деде. Это отчим моей мамы (мамин отец ушел на фронт добровольцем и погиб, защищая Москву, второй мой дед участвовал в войне с Японией и прожил долгую жизнь). Его звали Иосиф Израилевич, но для нас он был дедушкой Леней. Это был уникальный человек.

В детстве я не мог понять, почему на даче периодически находил книжки на идише, на иврите, на французском? Зачем-то хранились непонятные для меня работы по теории лесоповала.

И только когда стал взрослым, узнал, что дедушка Леня 18 лет провел в сталинских лагерях. Он родился в 1899 году, в возрасте 17 лет уехал в Палестину, потом перебрался во Францию, закончил там два университета, стал достаточно известным инженером. Потом по приглашению своего брата, который занимал ответственный пост в Советском Союзе, вернулся как иностранный специалист, работал инженером крупного завода. Когда наступил тридцать седьмой год, дедушка попал в сталинские лагеря, а его брата расстреляли. Первая жена и дочка прошли через Бабий Яр и выжили. Он всю жизнь их искал и только незадолго до смерти через Красный Крест узнал их судьбу. Жена Иосифа Израилевича, еврейка, на чистом немецком языке с безупречным берлинским произношением обратилась к гестаповцу, который гнал евреев на расстрел, и он ее отпустил. Следы ее нашлись в Чили, но это уже были времена режима Пиночета. Так дедушка и не смог повидаться ни со своей первой женой, ни с дочерью. 

— Еврейская семья немыслима без «идише мамэ»…

— Моя мама этому определению соответствует на 200 процентов, она настоящая еврейская мама во всей своей красе. Мои родители живы. Им по 82 года. Мама — образец несгибаемости, умения двигаться вперед. Ей есть дело до всего. Иногда даже хочется сказать: «Мама, давай уже об этом говорить не будем!» И сейчас каждый день даю ей отчет о проделанной работе. Мой брат, живя в Канаде, тоже каждый день звонит родителям.

— За что вы благодарны вашим родителям?

Наверное, за то, что они — бойцы. От мамы я унаследовал предприимчивость, умение сражаться до конца, от папы — любовь к жизни. Мама снабженец по призванию, хороший организатор. А душа нашей семьи — папа. Он кандидат экономических наук, занимал руководящую должность на ЗИЛе, читал лекции по линии общества «Знание», писал книги. У него невероятное чувство юмора. В 13 лет я сломал позвоночник, папа много со мной занимался, а уже через год я бегал с ним по крымским горам. Он ученик Галины Сергеевны Шаталовой (в 1960-е годы начальник сектора отбора и подготовки космонавтов Института космических исследований АН СССР, автор «Системы естественного оздоровления», ушла из жизни в 2011-м через 2 месяца после своего 95-тилетия.— Прим. ред.). В свои 82 года папа бегает по несколько километров в день, всем интересуется, смотрит мои передачи постоянно и меня в чем-то поправляет.

— Евгений, вы в школе сталкивались с антисемитизмом?

— Чуть ли не каждый день. Мне было лет 7, когда началась война Судного дня, и мне кричали:

«Жиденок, уезжай в свой Израиль!»

Драться приходилось регулярно и поэтому я вынужден был закончить с музыкой и пойти в секцию бокса и карате. Пухлый еврейский ребенок с розовыми щечками в какой-то момент понял, что нужно превращаться в мужика. Самое большое наслаждение было показать кузькину мать этим отпетым хулиганам. 

— Почему вы решили поступать именно в Московский финансовый институт?

— Я и стихи писал, и в художественной самодеятельности участвовал, и в спектаклях играл. Мечтал учиться во ВГИКе или на факультете журналистики МГУ. Но папа сказал: «Женя, это все замечательно, но у тебя должна быть понятная и четкая профессия!»

— И вы попали в женское царство?!

— Какое женское царство? Со мной на одном потоке учились многие ребята, чьи фамилии сегодня широко известны. Они стали крупнейшими предпринимателями. Это и ныне покойный Андрей Козлов, финансист, первый заместитель Председателя Центрального банка РФ, миллиардер Михаил Прохоров, Александр Хлопонин.

— Когда вы получили диплом, уже шла перестройка, появлялись первые кооперативы. Человек с вашей предприимчивостью не мог остаться в стороне.

— Я окончил институт с красным дипломом, но поскольку блата у меня не было, пошел работать по распределению — на завод. Когда я сказал директору завода, что готовлюсь к поступлению в очную аспирантуру, он подпрыгнул: «Ты что, с ума сошел? Финансист, еврей, отличник — не отпущу!»  Я год поработал на производстве. А уже начали возникать по комсомольской линии первые молодежные кооперативы, и на завод пришла бумага из ЦК ВЛКСМ с просьбой отпустить Евгения Когана. Директор ничего не смог с этим поделать, тяжело вздохнул и сказал: 

«Сволочи! Еще одного умного еврея утащили!» Так я начал заниматься бизнесом.

— Помните свои первые серьезные деньги?

— Я их заработал еще в студенческом стройотряде в 1984 году. Купил себе музыкальную аппаратуру, а родителям, которые тогда сидели на мели, с гордостью подарил 200 рублей. Большие деньги пришли позже. В 1988-1989-м мы уже зарабатывали тысячи в месяц и занимались предпринимательской деятельностью — торговали компьютерами, делали научные разработки. Сталкивались с братками, на «стрелки» ездили. «Интеллигентные» люди вызывали меня на разборки — «поговорить по понятиям». Я судорожно листал книги, чтобы узнать, на каком языке с ними общаться. Всякое бывало. Уже тогда я узнал, что такое волатильность бизнеса, когда ты заключаешь удачные или неудачные сделки.

— И вдруг вы принимаете решение уехать в Израиль!

— Я довольно рано женился, в 21 год, и слез с родительской шеи. Мне было 22, а жене 19, когда родился мой старший сын. Моя жена из диссидентской семьи, где читали самиздат и соблюдали еврейские традиции. В 1990-е годы мне был выставлен ультиматум: «Женя, либо мы уезжаем вместе, либо ты остаешься. Решай!» И в августе 1990 года мы репатриировались в Израиль. Мои родители собирались последовать за нами, но я понимал, что там им вряд ли будет комфортно. Мама очень предприимчивый человек, папа тоже бурлящий по натуре, им было по 50 лет, и найти в Израиле работу по специальности они бы не смогли. Знакомый архитектор вынужден был работать кладовщиком на фабрике, производящей полотенца, профессора подметали улицы.

— Как вас встретила новая родина?

— Я уехал без паспорта — в СССР существовало требование написать «добровольный» отказ от гражданства. Нам пришлось сдать государству квартиру, которую моя жена получила в наследство от бабушки. Мы уезжали налегке, практически без денег. Тогда не было прямых рейсов. Летели через Бухарест. Я никогда не забуду, как нас принял Израиль! Самолет с репатриантами встречали дети с цветами. У меня и сегодня эти воспоминания вызывают слезы. В то время Израиль был совсем другой страной — небогатой, сельскохозяйственной, с небольшим бюджетом и слабой валютой. Но нам помогало огромное количество людей! Они говорили: «Наконец-то приехали евреи из России, мы вас ждали всю жизнь!» 

Мы поселились в небольшом городке Кирьят-Оно, недалеко от Петах-Тиквы и Рамат-Гана, в маленьком домике, где жила женщина, которая прошла Освенцим. Ее звали Сима. У нее была лагерная татуировка с номером на руке.

Сима помогала многим репатриантам — одеждой, советом, рекомендацией. 

— А в израильской армии пришлось послужить?

— Я служил не полный срок, потому что приехал с семьей. Но армия мне запомнилась. Никакой дедовщины. Служба напоминала советскую военно-спортивную игру «Зарница». Главное чувство — постоянно хотелось спать. Подъем в 6 утра, бегаешь по пустыне с автоматом — то УЗИ (самозарядный карабин UZI. — Прим. ред.), то «Галиль» (израильский автомат, разработанный конструктором Исраэлем Галили. — Прим. ред.), а с винтовкой М-16 я даже спал. Служба в Советской армии тоже принесла свои плоды, потому что ты начинаешь понимать, кто главный в армии. Мы с приятелем умудрялись целый месяц отлынивать от таких неприятных вещей, как уборка территории или мытье туалетов. Стоять в карауле тоже не хотелось, потому что нет занятия скучнее. Мы были постоянно в Kitat Konenut – это подразделение боевой готовности, которое есть в любой роте, заступающей на дежурство. Оно всегда готово к бою. И это была самая халявная работа в армии! Сидишь, играешь в карты, а на тебе полузастегнутые бронежилет, ботинки, рядом каска. Несколько секунд — и ты готов к бою! Но по статистике ЧП случаются крайне редко.

— Вы уже знали иврит, когда приехали в Израиль?

— Нет. Я сразу пошел учить язык в ульпан. Пока учил иврит, и на стройке трудился, и уборкой занимался, и охранником был. А уже примерно через год меня приняли на работу в банк, и я объяснял израильтянам, как инвестировать деньги. А еще через год стал старшим советником по инвестициям.

— Почему же в ситуации, когда ваша банковская карьера резко пошла вверх, вы решили вернуться в Россию?

— Я не считаю блестящей карьеру старшего советника по инвестициям. Это было скучновато. Ненавижу, когда есть потолки. Мне не интересно жить по принципу «сел в трамвай и поехал». Какие у меня были перспективы? В 30 лет начальник отдела в банке, в 40 — заместитель руководителя отделения, а в 50, если очень повезет, — член правления. Но я видел, чего добились мои друзья в Москве, с которыми мы вместе учились!

— Израиль считается очень дорогой для жизни страной?

— Я бы не сказал. Сейчас нахожусь в Эмиратах, и здесь не намного дешевле. Просто в Израиле часто не можешь понять, за что ты платишь.

— Чем отличается экономика Израиля от российской, например?

— Сегодня это диверсифицированная, качественная экономика. В Израиле золотовалютные резервы на душу населения одни из самых крупных в мире, устойчивая финансовая система. Это новая Силиконовая долина, царство хайтека. И в то же время там чудовищная бюрократия. Израиль эклектичен и необъятен — это целый мир с невероятным количеством безумно ярких личностей и насыщенной политической жизнью.

— А как там устроены розничные инвестиции?

— В Израиле есть инвестиционные советники в банках, с которыми можно посоветоваться о том, что тебе стоит приобретать. Там большой розничный рынок и очень неплохой фондовый.

— Евгений, дайте совет тем, кто сегодня сидит на чемоданах.

— Израиль — очень специфическая страна. Знаю людей, которые репатриировались еще в 90-е и до сих пор у них ощущение, что они живут на чемоданах. Они не вошли в израильскую жизнь до конца, не знают язык. Если ты принял решение репатриироваться, должен принять эту страну такой, какая она есть. Израиль очень специфическая страна. Как ты к ней относишься, так она относится к тебе. Жизнь в Израиле непростая: там надо много работать и не принято сачковать. И если ты что-то придумал, то не исключено, что вокруг еще 25 человек придумали что-то подобное.

— Многих волнует вопрос, как законно перевести свои сбережения?

— Если эту проблему решать в лоб, то все достаточно сложно, поскольку не все банки в Израиле любят переводы из России. Если сравнивать израильскую финансовую систему с российской, можно просто рыдать. Даже встретиться с кем-то из банка крайне сложно, потому что вечно все заняты. Израильтяне и сервис несовместимы. Это как я и балет.

— А что делать тем, кто остается в России?

— Жить! Воспитывать детей, оставаться самим собой. Сейчас очень непростой период, но от себя никуда не уедешь, и если ты думаешь, что, сменив место жительства, изменишь свою жизнь, то это не так. Сам я лично предпочитаю тактику малых дел — каждый день чего-то добиваться. 

Сделать что-то самому и помочь тому, кому труднее.

— Это же «Тиккун олам», процесс изменения мира!

— Не объясняйте — я знаю иврит. Да, это стремление каждый день независимо от ситуации и положения звезд творить какие-то хорошие дела, помогать людям двигаться вперед, осуществлять свои мечты.

— Вы активно присутствуете в соцсетях. Выпускаете очень много текстов, ведете колонки, у вас собственный телеграм-канал, вы есть на «Дзене» и т.д. Сами пишете?

— У меня общая аудитория — порядка 800 тысяч человек. У нас отличная команда, и 90% всех текстов проходит мою редактуру. Мои тексты очень легко узнать по стилю, кому-то они нравятся, кому-то нет. Говоря о важном, я стараюсь сохранить сарказм и чувство юмора.

— Какую роль играют медиаканалы в вашем основном бизнесе?

— Огромную! Я же инвест-банкир, моя работа состоит в том, чтобы привлекать финансирование, проводить сделки, помогать людям в управлении активами. Меня читают, и если мне доверяют, становятся моими клиентами. Но есть и обратная сторона — мне некогда вздохнуть, у меня нет ни выходных, ни праздников.

— Вы человек популярный. Вас на улице узнают?

— Да. Иногда доходит до смешного. Иду как-то по южному городу бывшей советской республики, обсуждаю по телефону производственные вопросы, позволяя себе довольно резкие выражения, и незнакомый человек делает мне замечание: «Уважаемый Евгений, у нас так не принято!» В Москве, в Берлине, в Тель-Авиве, в Торонто люди подходят, чтобы просто пожать руку или сфотографироваться со мной. Я иногда напоминаю сам себе ученую обезьянку, которая сидит на плече и позирует. И в этом контексте часто вспоминаю великого Олега Янковского, которого я очень уважаю. Однажды я его спросил: «Олег Иванович, вы не устаете от своей популярности?» Он ответил: «Знаете, Женечка, когда я снимался у Тарковского, съемки были в Италии, шел по улице, а никто меня не узнавал. День, два, три — я плюнул и уехал!» Это была, конечно, шутка в духе Олега Ивановича.

— Вас почему-то особенно любят уральские медиа. Как это объясняете? 

— Не знал. Для меня это загадка, но, наверное, потому, что на Урале понятные мне ценности. Это край суровых мужчин, которые шнуруют ботинки арматурой и носят чугунные трусы! Как сказал Сергей Светлаков: «Я человек с Урала! Могу и …!» Там живут прямые конкретные люди, а поскольку я тоже стараюсь говорить конкретно о том, что думаю, то им это нравится.

— А можете сформулировать три золотых правила финансовой грамотности от Евгения Когана?

— Только три?

1. Никогда никуда не спешить и не пытаться убедить себя, что через 5 минут все закончится и будет поздно. Не надо хватать акции или бежать покупать квартиры! Самое лучшее на первый взгляд предложение может оказаться самым ошибочным. Следует выдохнуть и подумать, что за этим скрывается?
2. Второе правило вытекает из первого — никогда не поддаваться эмоциям. Если тебе очень страшно, это значит, что пришло время пойти в другую сторону. Самое главное правило любых инвестиций — постоянный жесткий риск-менеджмент и дисциплина. Вы торгуете на рынке, и внезапно прилетает месседж срочно покупать акции такой-то компании, потому что завтра они улетят в космос. Ты забываешь обо всем, приобретаешь эти акции, а потом что-то идет не так и оказывается, вам сбыли неликвид.
3. Ну и последнее правило — относиться ко всему с большим скептицизмом и желанием перепроверить все самостоятельно. Это касается не только фондового рынка, но и любых финансовых вопросов. Когда к вам обращаются с заманчивым предложением, задайте себе вопрос: что за этим стоит? Не стесняйтесь расспрашивать профессионалов, собирать разные мнения. И не надо заниматься тем, в чем ты не разбираешься.

— Сейчас некоторые банки рекомендуют рядовым вкладчикам открывать брокерские счета. 

— Задача банка — максимизация своей прибыли. Как говорится, когда родился банкир, пират заплакал. Если вам банкиры что-то предлагают, они хотят на вас заработать. Не все предложения плохие, но банк прежде всего заботится не о вашей прибыли, а о своей. Хочешь быстро заработать — будь готов потерять. Полностью безопасных инвестиций не бывает. Истории о том, как кто-то купил половину земного шара, сделав одну прибыльную сделку, — сказки. Так не бывает. Жизнь — кропотливый, муторный труд. 

— Когда обычный человек слышит о баснословных суммах, которые крутятся в бизнесе, о чьих-то космических доходах, он недоумевает: зачем богачам столько денег?

— Для кого-то деньги это — свобода, для кого-то — возможность решить какие-то задачи, для кого-то — еще и власть. Когда человек зарабатывает 50 тысяч рублей в месяц, он говорит, что если бы ему платили 75 тысяч, он чувствовал бы себя по-другому. Если кто-то получает миллион, все равно жалуется, что ему не хватает денег. Вот если бы полтора-два! Когда заработок достигает 100 миллионов долларов в месяц, слышишь примерно те же песни. Вокруг этого человека много юристов, финансистов, консультантов, и у всех почему-то хорошие аппетиты!

— А в чем смысл инвестиций? Менять мир своими руками, вкладывать в благотворительность?

— Благотворительность не надо относить к инвестициям. Это состояние души. А что касается смысла инвестиций, то все достаточно просто. Человек продумывает потребности, которые у него возникнут через год, через пять-десять лет, и вкладывается в будущее. А когда ты просыпаешься и понимаешь, что не скопил ни копейки на образование своего ребенка, становится по-настоящему грустно. Или тебе уже 45–50, и дочь просит помочь купить квартиру, а ты не можешь. Инвестиции — это способ планирования собственной жизни, своей микровселенной.

От редакции:

Благотворительность — это не инвестиции, но, как говорит член общественного совета Российского еврейского конгресса Евгений Коган, «тиккун олам» — это стремление каждый день независимо от ситуации и положения звезд творить какие-то хорошие дела, помогать людям двигаться вперед, осуществлять свои мечты. В вашей жизни был кто-то, кто помог осуществить мечту и сделал вас тем, кем мама может гордиться по-настоящему? Вы можете стать тем человеком, благодаря которому изменится мир и судьба как минимум 50-ти детей из небогатых еврейских семей России — участников проекта «Маалит» («лифт» в переводе с иврита). Внести пожертвование