Травма Холокоста передается через поколения

Как проявляется ПТСР у переживших Холокост

— Я училась в Нидерландах, готовилась к защите докторской, и мой коллега изучал, как повлияла на людей так называемая Голодная зима 1944 года. И я подумала: если у голландцев, страдавших от голода всего 3–4 месяца, остался такой долгосрочный эффект, то чего ждать от евреев, переживших Вторую мировую? — вспоминает Литаль Кейнан-Бокер, директор израильского Центра по контролю заболеваний.

По основной медицинской специальности она онкоэпидемиолог, поэтому решила проверить гипотезу на заболеваемости раком. По возвращении в Израиль Литаль привлекла к этой работе свою студентку — той как раз нужна была тема для магистерской работы.

Студентка собрала данные по онкологическим диагнозам израильтян, родившихся в европейских странах за время немецкой оккупации. И сравнила с такими же показателями у их сверстников, всю жизнь проживших в Израиле. Оказалось, что гипотеза верна — родившиеся в обстановке геноцида заметно чаще болели самыми разными видами рака. Теперь надо было понять, почему именно так происходит.

— Мы думали, что главный виновник — пережитый голод. Но могли сыграть роль и другие факторы. Пережитый стресс, перенесенные в детстве болезни и то, что эти люди, например, больше курят и употребляют алкоголь из-за своего травматического опыта, — объясняет Литаль в эксклюзивном интервью порталу «Еврейская жизнь». — Та же самая студентка решила разобраться в этом вопросе в своей докторской. На этот раз она сконцентрировалась на раке груди, потому что это самое распространенное онкозаболевание и проще найти переболевших им.

Исследовательница разбирала кейсы женщин, переживших рак, и их сверстниц с тем же местом рождения, но избежавших болезни. Каждой предстояло пройти интервью, включая специальный опросник на наличие связанного со Второй мировой посттравматического стрессового расстройства (ПТСР). Учитывались и другие травмирующие события в последующей жизни. Но особенно важно было измерить степень голода. Только как ее посчитать?

— Мы, конечно, не надеялись, что эти женщины вспомнят, что именно они ели много десятилетий назад, — говорит Литаль. — Зато мы знали, каков был рацион в концлагерях. И насколько больше калорий в день получали люди в трудовых лагерях. Ну а те, кто прятались и не попали в лагеря, питались примерно так же, как остальное население тех же стран.

Опираясь на эти данные и ответы испытуемых, ученые сгруппировали их по степени недоедания в годы Холокоста. И теперь уже установили, что вероятность развития рака напрямую связана с тем, насколько сильный голод пережил человек в детстве. Травмирующий опыт и ПТСР дополнительно усиливали этот риск, но голод все-таки получался первичен.

Все это подтвердилось еще несколькими исследованиями при участии Литаль. В них речь шла уже не только о евреях, рожденных при нацистском режиме. Исследовались люди, начиная с 1920 года рождения.

— У нас недостаточно статистики, чтобы говорить о редких видах рака. Но для большинства злокачественных мы заметили четкую связь: риск их развития был тем выше, чем моложе был человек во время Холокоста, — отмечает исследовательница. — Для рака легких ситуация иная, риск его возникновения у переживших Катастрофу был выше, но вне зависимости от возраста. Особняком стоит рак простаты. Более высокая вероятность была характерна только для поздних случаев, когда болезнь диагностировали в 1990-м и последующие годы.

Потом были еще несколько исследований, затронувших уже другие болезни. Для статьи 2015 года взяли статистику больничной кассы «Клалит», самой большой медицинской организации Израиля. Она показала, что у израильтян, родившихся в Европе 1940–1945 годов, почти вдвое выше риск сердечно-сосудистых заболеваний. Повышенным давлением страдают почти 63% переживших Холокост против 43% родившихся в Израиле. Диабетом — 33% против 17,4%, сердечной недостаточностью — 8,6% против 1,7%. Язва желудка у родившихся под властью нацистов встречается втрое чаще, мигрени — вдвое.

Наука выживать и «посттравматический рост»

Если Литаль Кейнан-Бокер пользовалась данными «Клалит», то участники другой исследовательской группы обратились к записям «Маккаби», второй по размеру больничной кассы Израиля. Это было кросс-секционное исследование, в которое включили уже десятки тысяч людей — всех переживших Холокост клиентов «Маккаби» 1911–1945 годов рождения. Контрольной группой стали их сверстники, родившиеся в Израиле. В работу пошли данные, собранные с 1998 по 2017 год.

Результаты вышли парадоксальные. С одной стороны, пережившие Холокост обгоняли контрольную группу по всем возможным болезням. На 72% чаще у них была отмечена деменция, на 56% — хронические заболевания почек, на 26% — ожирение, на 24% — гипертония, на 20% — инфаркт миокарда, на 6% рак. Зато общий уровень смертности оказался заметно ниже — только 25,3% против 41,1%.

И это не разовый курьез. Другие ученые тоже получали потом результат о меньшей смертности среди переживших Холокост. Например, группа ученых во главе с Авраамом Саги-Шварцем из Университета Хайфы исследовала продолжительность жизни граждан Израиля, которых нацистская оккупация застала в Польше. Оказалось, что шанс прожить дольше особенно высок у мужчин, которым на момент Катастрофы было от 10 до 20 лет.

«Это может быть иллюстрацией так называемого посттравматического роста, который наблюдается, например, у солдат, получивших травму на войне, но нашедших благодаря этому большой смысл в своей дальнейшей жизни», — предполагают ученые. Другое возможное объяснение они видят в том, что Холокост просто пережили наиболее сильные и устойчивые к стрессу.

— Ведь в лагерях и гетто происходил своего рода естественный отбор. Более слабые погибли еще тогда, а выжили самые крепкие, — комментирует Литаль Кейнан-Бокер.

Есть и третье объяснение. Парадокс может быть частично объяснен наблюдениями из работы Рони Элран-Барака, тоже из Университета Хайфы. Он сравнил 164 переживших Холокост с 134 довоенными репатриантами и 183 послевоенными, учитывая их стратегию преодоления трудностей. Оказалось, что первые следуют стратегии «поддержания хорошего здоровья» вдвое чаще остальных. Они меньше внимания уделяют развлечениям и семье, зато больше следят за медицинскими показателями.

— Некоторые выжившие, наоборот, не доверяют докторам и стараются к ним не ходить. Но те, кто смогли после пережитого ввести жизнь в нормальное русло, больше заботятся о себе, — констатирует Литаль Кейнан-Бокер. 

Конечно, в таких исследованиях всегда есть методологические проблемы. Например, почти всегда переживших Холокост израильтян сравнивают с другими жителями страны. Но ведь сам факт жизни в Израиле может иметь значение.

— Нам было бы интересно исследовать и других евреев, переживших Холокост. Например, американских, — говорит Кейнан-Бокер. — Мы пытались получить на такую работу грант, но пока не преуспели. Еще один план на будущее — изучить медицинское влияние Холокоста на второе поколение, на детей тех, кто прошел через гетто и лагеря. Я уже сделала большую подготовительную работу, но пришлось все остановить из-за пандемии.

Травма Холокоста передается по наследству

Впрочем, некоторые исследования о втором поколении уже есть. Так, Амит Шрира из Университета Бар-Илан изучил 374 родителей и их взрослых потомков. Эти 187 пар были разбиты на три группы. 28 включали отцов или матерей, переживших Холокост и имеющих связанное с этим ПТСР, в 86 парах родители несмотря на трагический опыт сумели как-то наладить жизнь и пережить травму. Оставшиеся 73 пары включали людей, избежавших и Холокоста, и травмы. Последние две группы мало между собой отличались. А вот люди с травмой Холокоста каким-то образом передали ее детям. У тех оказался существенно выше и уровень стресса, и склонность к нездоровому поведению.

— Тут возможны несколько механизмов межпоколенческой передачи стресса, — рассказывает порталу «Еврейская жизнь» Амит Шрира. — Во-первых, родители с травмой Холокоста меньше способны заботиться о своих детях, зато дети больше думают о том, чтобы поддержать папу или маму. Фактически роли в такой семье оказываются перевернутыми. Во-вторых, люди, пережившие все это, зачастую транслируют своим детям более мрачный взгляд на вещи. Они учат, что мир — опасное место, а незнакомцам лучше не доверять. 

Да и сами по себе рассказы об ужасах гетто и лагерей действуют на детей угнетающе. И даже если родители ничего не рассказывают, сыновья и дочери сами все домысливают. Наконец, важно влияние и образа жизни. Пережившие Холокост чаще курят и пьют, питаются неправильно. И все эти привычки транслируются следующему поколению семьи.

— Но есть и так называемые эпигенетические механизмы, — добавляет ученый. — Холокост, конечно, не меняет ДНК, но вызывает изменения в экспрессии генов. Одни из них выключаются. Другие, наоборот, становятся более активными. И это может передаться следующим поколениям.

Звучит на первый взгляд не совсем научно, но подтверждается уже целой серией исследований. Первое открытие принадлежит профессору Рейчел Йехуде, работающей в клинике Холокоста в нью-йоркской больнице Маунт-Синай и психиатрическом отделении госпиталя ветеранов США. Соседство не случайно. В свое время именно Рейчел установила, что между двумя этими группами людей немало общего. Со временем в клинике Холокоста стали лечить и детей пациентов клиники, на тот момент уже немолодых людей. Тут-то и оказалось, что они тоже отличаются от сверстников.

«Мы обнаружили — и это действительно стало для нас большой неожиданностью, — что у потомков Холокоста были те же самые нейроэндокринные или гормональные нарушения, которые мы наблюдали у переживших Холокост и людей с посттравматическим стрессовым расстройством», — вспоминала профессор Йехуда в одном из интервью.

И вот в 2015 году было опубликовано сенсационное исследование. Оказалось, что у многих переживших Холокост был метилирован ген, отвечающий за выработку белка FKBP5, то есть к гену была присоединена молекула, подавляющая его работу. А белок этот как раз связан с реакцией на глюкокортикоиды — «гормоны стресса» и, соответственно, со стрессом и хронической болью. Но это было еще не самое интересное, изменения прослеживались и у потомков! Правда, с обратным эффектом: у них эти участки генома были наоборот значительно меньше метилированы, чем у обычных людей из контрольной группы. Парадокс: в химическом плане все наоборот, а результат один — больше стрессов и переживаний, большая уязвимость.

Первое исследование критиковали за небольшое количество испытуемых. Но через пять лет его повторили на значительно большей выборке. А параллельно вышла другая работа, фиксирующая похожие изменения у потомков людей, переживших другой геноцид — убийство тутси в Руанде. Изменениям на этот раз подвергся другой ген, но тоже связанный с реакцией на глюкокортикоиды. В общем, налицо целая новая область знаний, которую помогло приоткрыть изучение последствий Холокоста.

— Есть теория, что такие же эпигенетические изменения распространяются и на третье поколение, — говорит Амит Шрира. — Но пока данные об этом получены только на мышах. Так или иначе, передача стресса через поколения — новый феномен. И ученым предстоит много работы, прежде чем мы поймем, что противопоставить этим эпигенетическим изменениям, чтобы улучшить жизнь этих людей.

От редакции

Наука подтверждает, что боль Холокоста, с которой рождается почти каждый еврей, имеет под собой вполне физические медицинские основания. Травма Холокоста неизлечима, и не только потому, что медицина пока не придумала способа лечения. Эта травма часть каждого из нас, и только мы выбираем, как с ней поступить. Мы не можем вернуться в прошлое и спасти ту самую «девочку в красном пальто». Мы не Киселев и не Шиндлер, но почти ту же девочку — которую спас кто-то другой —- мы можем вылечить. Дорогие лекарства и лучшие врачи — это все, что нужно этой девочке. Потому что сегодня ей уже за 80. 

Российский еврейский конгресс собирает средства на покупку лекарств и медицинское обслуживание для 113 бывших малолетних узников гетто и концлагерей. Сегодня им от 80 до 101 года, и есть все шансы дожить до 120. Любая сумма поможет сделать хотя бы один день хотя бы для одного человека, видевшего ад своими глазами, сделать чуть более счастливыми и уменьшить боль. Каждое ваше пожертвование может продлить им жизнь. Сегодня.