Светлана Игнатович: «В этой рукописи вся жизнь моей мамы…» 

Передо мной исписанные каллиграфическим почерком страницы, которые невозможно читать без слез. Это трагическая история Галины Эстриной, ребенка войны. Из большой еврейской семьи в живых остались только двое: маленькая девочка и ее папа. Мама была расстреляна, брат погиб на Курской дуге, старшую сестру растерзали нацисты. Война отняла детство и прошлась безжалостным катком по всей жизни Галины. Но осталась рукопись. Чтобы помнили. 

«Последний еврей Винницы» — эту фотографию, являющуюся ярким документальным свидетельством Холокоста, знает весь мир. На краю ямы, заполненной трупами убитых людей, сидит мужчина в очках, в белой рубашке и с пальто на руках. К его затылку приставлен пистолет. Еще миг, и человек, чье имя осталось неизвестным, упадет в страшный ров, который стал братской могилой для тысяч евреев. 

Еврейское население Винницы уничтожалось тщательно и планомерно. В несколько этапов, до тех пор пока город не был объявлен «свободным от евреев». 

В один из теплых и солнечных дней 1942 года, которые бывают в начале весны и осени, Винница в который раз с начала нашествия замерла от ужаса. Под конвоем эсэсовцев шла колонна людей. Иллюзий не было: все знали, что это безмолвное шествие вели на расстрел. Горожане высматривали в толпе обреченных своих. Кто-то узнал Рахиль.  

Эта молодая женщина, которой не было и 36 лет, держала на руках крошечную дочку. Сын Рахили сражался на фронте, старшую дочь, Ираиду, удалось спрятать у надежных, как казалось матери, людей за огромное вознаграждение. Мать прижимала к груди младшую дочь, двухлетнюю Анну, понимая, что не сможет ее спасти. Оставался лишь один шанс. Не раздумывая, Рахиль отбросила ребенка на тротуар, за оцепление — будь что будет. Конвоиры отвели глаза. В тот же миг незнакомая женщина подхватила ребенка и прикрыла платком. Через несколько дней плачущую девочку без имени и фамилии нашли под окнами детского дома… 

Из рукописи: «Когда по городу пронесся слух, что молодые семьи с маленькими детьми не будут угонять в Германию, в детдоме не осталось ни одного ребенка. Известная в городе дворянская семья Болярских взяла дочку расстрелянной Рахили». 

Это была семья потомственных врачей. Глава семьи, Николай Николаевич Болярский, известный хирург-клиницист, умер перед войной. Его дочь Надежда, приютившая еврейскую девочку — дочь Рахили, пошла по стопам отца, стала лечить людей.

В их флигель в поселке Стрижевка под Винницей заходили немецкие врачи из военного госпиталя, которым хотелось побыть в домашней обстановке. Тем более что Надежда и ее дочь Валя знали немецкий язык. Врачи приносили единственному на госпитальной территории ребенку шоколад, игрушки, губные гармошки. А маленькая Анна мечтала о настоящей кукле. 

Однажды немецкий врач вырезал ей бородавку на пальце — было больно и страшно. Больше он не приходил. Боль и страх — главные чувства ее детства. Весной 1943 года семья Болярских вернулась в Винницу. Город уже часто бомбили. Анна забивалась под огромный дубовый стол, под которым было не так страшно. Под этим столом прошло все ее детство.  

Из рукописи: «Крестили меня все в этом же доме. Пришел батюшка такой красивый, как Дед Мороз. Меня нарекли Галиной. Маленький рыжевато-коричневый галчонок совсем не походил на стройную голубоглазую Валюшу — дочку Надежды».

Она запомнила, как на праздник Октября в доме повесили портрет Ленина. А ночью неожиданно нагрянули немцы. Колотили в окна, двери, пока Надежда прятала портрет в подвал. Когда фашисты ворвались в дом, они перевернули все, кроме Валиной постели. Затем заставили бабушку готовить им огромного гуся. Пили. Один из них с перочинным ножом подошел к Вале с намерением отрезать ее золотистую косу. Галя в ужасе закричала. Надежде удалось уговорить немца этого не делать.

На Новый год кто-то подарил Болярским елку. Они в темноте ее украшали, а на верхушку повесили звезду стеклянную, темно-красную, очень похожую на ту, которая украшала Спасскую башню Кремля. В ноябре 1944-го город был освобожден. Анне-Галине исполнилось 5 лет. 

Из рукописи: «А между тем в моей семье разыгрывались страшные трагедии. 6 апреля 1943 года под Курском, в селе Большое Солдатское, погиб мой брат, старший лейтенант Цисин Мика Киселевич. Два страшных года просидела в темнице Ираида — старшая сестра. Темницей был погреб в доме семьи Корж, на левом берегу Буга. Родители жениха скрывали ее, сам жених воевал на фронте. Конец войны был очевиден, и родители испугались, что у них отнимут все богатства, что оставила им Рахиль за жизнь дочери, и выдали ее гестапо. Несчастную девушку вывели на берег Буга, ей отрезали живьем уши, нос, язык, вырезали на спине звезду и бросили на песке. Обезображенный труп пролежал несколько дней. Никто не решался его захоронить». 

В освобожденный город вернулись из Румынии родственники Анны-Галины: тетя Роза с двумя чужими девочками (детьми погибшей подруги) на руках и дядя Илья Шапиро — и сразу начали искать дочь погибшей Рахили. 

В городе знали, что в семье Болярских воспитывается чужая девочка, очень похожая на своих родителей. Отцу ребенка, который работал на военном заводе в Сталинабаде (Душанбе), немедленно сообщили, что его маленькая дочь жива. Отца не отпустили с работы, и за Анной-Галиной выехал его брат. Дорога из Винницы до Душанбе заняла много времени. Только от Москвы, где была пересадка, ехали целую неделю. 

Из рукописи: «В Москве мне купили самую большую целлулоидную куклу. Помню День Победы, салют. Я на руках у двоюродного брата при каждом залпе вздрагивала, что-то говорила по-немецки и просилась домой».

В поезде было жарко, Анна-Галина упала с верхней полки, пробила голову и потеряла сознание. Выхаживали ее всем вагоном. В Душанбе она наконец встретилась с родным отцом. У нее никогда не было папы, а теперь она сидела у него на руках. Отцу было 45 лет. Небольшого роста, худой, светлый, с темными печальными глазами. Единственный родной человек на этом свете. Анне-Галине выписали повторное свидетельство о рождении. Там было ее настоящее имя. Но девочку продолжали звать Галиной.

У отца появилась новая семья, родился сын. Вот только новой маме Асе Галина оказалась не нужна.  

Из рукописи: «Я часами просиживала с куклой у арыка, наблюдая за бегущей водичкой. Истощенный организм не оправился от перемены климата — началась малярия. Отца с завода не отпускали, тогда дядя забрал меня с собой в Винницу». 

В ее приемной семье тоже все было очень плохо. Надежду Болярскую преследовал НКВД. Ее обвиняли в пособничестве немцам. Конечно, ни о каком пособничестве и речи не было. Скорей всего, в основу обвинения легли доносы о том, что в дом наведывались врачи из немецкого госпиталя. Психика Надежды Николаевны не выдержала чудовищного давления и преследования. Женщина, заменившая еврейской девочке мать и спасшая ей жизнь, заболела шизофренией. 

Из рукописи: «Я кричала по ночам. Снилась война. По совету врачей свет не выключали по ночам все 10 лет школы. В младших классах училась плохо, всех и всего боялась. Сколько всякого рода унижений выпало на мою долю. Надо мной издевались, дразнили падчерицей, слабоумной. На самом деле я такой не была. Просто продолжала жить в вечном страхе и отчуждении. Никто не ласкал, не согревал душу. Жили мы очень бедно. Первую форму мне купили в четвертом классе — это было самое лучшее платье детства. А первое нарядное платье сшили в 10-м классе. Оно было из зеленой шерсти, с гофрированной юбкой в зеленый и белый горох и шелковым бантом. В нем проучилась три года в институте».

Она училась в педагогическом институте в Нижнем Тагиле. Мечтала поступить на литфак, но в тот год туда приема не было, и Галину приняли на физико-математическое отделение. Потом она перебралась в Свердловск. Студенческая жизнь была голодной.

Из рукописи: «В студенческой столовой покупала только винегрет и чай с блинами. Весь год ходила в одной юбке, перешитой из папиных заношенных брюк, и хлопчатобумажном свитере. Вечером — то самое заветное зеленое платье».

Она вышла замуж за Евгения Эстрина, выпускника Могилевского детского дома, такого же ребенка войны, как и она сама. Его отец был командиром партизанского отряда, мать умерла от голода. Мальчика отправили в Челябинск. 

В Челябинске молодая семья жила в бараке, без воды и отопления, где зимой насквозь промерзал пол и висели сосульки.  

Из рукописи: «Нося свою первую дочь, падала в голодные обмороки. Девочка родилась восьмимесячной. Я надорвалась, таская воду и уголь. Назвала в честь погибшей сестры — Ириной».

Через несколько лет родилась младшая дочь Светлана. И это было настоящим чудом, потому что здоровье матери было полностью подорвано, а ей так хотелось создать еще одну жизнь. Девочке дали имя в память погибшей матери Евгения. Линия рода не прервалась.

В 1980 году после тяжелой болезни умер муж Евгений. И Галине пришлось одной поднимать детей — вкалывать на двух работах. Утром она преподавала в училище, вечером — в институте. Война так никогда и не ушла из ее жизни. Детская память цепко хранила страшные события того времени. 

Из рукописи: «Все отняла война. Обездолила. А какие жуткие сны снятся! Война. Я прячу детей в кустах сирени, в подвалах, сараях, бегаю под бомбами, слышу треск пожаров, грохот падающих стен. Война — слово уничтожающее. Я жила с болезненной, легко ранимой душой. Тяжело быть одинокой, нищей и стесняться своей пятой графы, из-за которой все годы меня унижали… Мне 55 лет, и Победе 50. Можно подвести красную черту. 35 лет отдано педагогической деятельности. Я вырастила хороших, честных, трудолюбивых, образованных детей. У меня два внука. Один из них красивый Женя».

Через год Анны-Галины не стало.  Ей было всего 56 лет. 

Рассказывает Светлана Игнатович, дочь Галины Эстриной: «Когда умерла мама, мне было 25 лет. Моя мама жила для нас с сестрой и учеников, которых тоже считала своими людьми. Она была добрым и открытым человеком. В нашем доме входная дверь никогда не закрывалась. Об  этом все знали, поэтому люди даже не стучались. Соседи, знакомые очень часто приходили к маме со своими радостями и печалями. Или просто за советом. Маме пришлось пройти через тяжелейшие испытания, но она не очерствела, не замкнулась. Ее сердце всегда было открыто людям. Поэтому ее любили. Для меня мама была всем. Но, наверное, я до конца осознала, каким человеком она была и что она сделала для нас, уже когда ее не стало».

Светлана Игнатович живет в Челябинске. Она член попечительского совета Челябинской общины прогрессивного иудаизма «Хава-Нагила», занимается поддержкой социальных проектов и считает важным знакомить людей с воспоминаниями ее мамы — еврейской девочки из Винницы, пережившей войну. Светлана — руководитель, финансовый директор семейного предприятия по производству пищевых концентратов, на котором занято около 200 человек. Помимо бизнеса, она принимает активное участие в попечительском совете еврейской общины. Занимается организацией разнообразных мероприятий. И оказывает личную спонсорскую помощь общине, воскресной школе и еврейскому хору из 25 бабушек и 3 дедушек! 

Так сохраняется преемственность поколений. 

• Челябинская обл.
• г. Челябинск